Сладкое вино любви - Страница 4

Оливия всерьез тревожилась за Отиса. Каково ему будет на пенсии? Тоскливо, наверное. И мастерство свое он уже растерял, и картины его вряд ли будут хорошо продаваться.

«Нет, Оливия, ты не права. У него много друзей среди художников и денег достаточно. На пенсии он будет отдыхать в свое удовольствие. А вот тебе придется несладко».

Оливия только-только нашла свою стезю. Реставрация старых фотоснимков – как раз для тех, кто умеет обращаться с фотоаппаратом и обладает художественными способностями. Оливия неожиданно открыла в себе и то и другое. Вся ее предыдущая карьера представляла собой нескончаемую цепь проб и ошибок. Кем она только не работала! Ей довелось побывать официанткой, работать в сфере телемаркетинга, продавать одежду и фотоаппараты (после чего она обнаружила, что ей нравится фотографировать). Потом появилась Тесс. Затем учеба в мастерской профессионального фотографа и работа по контракту с музеем. И вот теперь Отис.

Впервые в жизни Оливия получала удовольствие от работы. Реставрация фотографий давалась ей лучше, чем что-либо другое, и она могла проводить по нескольку часов над поблекшими снимками, погружаясь в неповторимую атмосферу старины. Прошлое казалось Оливии гораздо более романтичным, чем настоящее. Иногда она ловила себя на мысли, что ей хочется жить в том, давно ушедшем мире.

Впрочем, мечты мечтами, но ей нравилось работать у Отиса, и, надо думать, его она тоже устраивала. Ей редко удавалось надолго задержаться на одном месте. В знак благодарности за столь снисходительное отношение она прощала ему приступы хандры и вечное брюзжание, и даже сам он не раз признавал, что она справляется с работой гораздо лучше своих предшественниц.

Кроме того, он испытывал к ней искреннюю симпатию, и доказательство тому – небольшая фотография, висевшая над ее рабочим столом. Он сфотографировал ее на прошлой неделе, когда она появилась в мастерской с неудачной короткой стрижкой. Душный зной вконец ее измучил, и Оливия решила распрощаться с пышной гривой длинных волос, но тут же пожалела о своем решении. Парикмахер перестарался, и пришлось прикрыть дело его рук соломенной шляпой. Но босс заставил Оливию снять головной убор.

Отис, добрая душа, сказал, что короткая стрижка ей очень к лицу, что с ней она помолодела и похорошела, и тут же вызвался запечатлеть на пленку ее в новом облике. Оливия в длинном узком платье и босоножках встала перед камерой, прислонившись к голой бетонной стене. Чувствуя себя беззащитной по другую сторону объектива и стесняясь своих коротких волос, она чуть отвернула лицо и обхватила себя руками за плечи.

Отис направил свет под определенным углом, настроил фокус так, что она превратилась в тоненькую гибкую тростинку. Ее смущение куда-то исчезло, лицо оживилось, сияющие короткие пряди песочного цвета превратились в стильную прическу, выгодно подчеркивая большие карие глаза. Одним словом, ему каким-то чудом удалось сделать из нее красавицу.

Переведя взгляд на другую фотографию, Оливия невольно улыбнулась. Она сфотографировалась вместе с девятилетней Тесс прошлым летом. Мать с дочкой переоделись в костюмы танцовщиц салуна эпохи Дикого Запада. Отису снимок не нравился – он считал его коммерческой безвкусицей, но ведь это костюмированный бал. Они с Тесс собирались и в этом году отправиться на праздник, а еще одну недельку провести на побережье. Но денег теперь значительно убавилось – платить за ребенка ей перестали. Суровая реальность немедленно напомнила о себе.

Джаред Старк предал ее. Она надеялась, что он будет любить ее и ее ребенка или хотя бы оказывать им материальную поддержку. А что он сделал? Взял да и умер.

Зазвонил таймер. Оливия выключила его, отбросив печальные мысли. Тесс – смысл и свет ее жизни. Занятия в школе скоро закончатся. Закрыв баночки с чернилами, Оливия вымыла кисточки и убрала приписываемые Ланг фотоснимки в ящик стола. Захватив бумаги, с которыми надо было поработать дома, Оливия направилась к выходу и столкнулась в дверях с почтальоном.

Личная корреспонденция Отиса и письма, адресованные его мастерской, лежали отдельно. Среди последних Оливия обнаружила объемистый сверток.

Она прочитала обратный адрес, и сердце ее радостно забилось. Знакомый темно-красный логотип на кремовой бумаге, изображающий виноградную гроздь, свесившуюся с бокала, а ниже изящным почерком выведено: «Виноградник и винный завод «Асконсет», Асконсет, Род-Айленд». Нет сомнений – пакет от Натали Сибринг.

Оливия поднесла сверток к лицу и вдохнула сладкий аромат фрезии – изысканный, тонкий, воплощенный вкус и изящество. Она положила сверток на стол рядом с уже отреставрированными фотографиями Сибрингов. И вот новая пачка фотоснимков, вовремя она успела закончить работу.

Оливия никогда не встречалась с этой женщиной, но у нее было такое чувство, что она знает ее очень давно. Семейные фотографии рассказали о ней целую повесть, а то, о чем они умолчали, Оливия с легкостью додумала сама. В двадцатых Натали была очаровательной малышкой, в тридцатых – угловатой девочкой-подростком, в сороковых – юной красавицей, невестой бравого военного, в пятидесятых – счастливой матерью двух милых крошек. Она одевалась со вкусом и жила в роскоши, если верить фотоснимкам. Ее дом ломился от произведений искусства и дорогой мебели, в саду цвели пышные кусты роз. Все это составляло картину вполне преуспевающей семьи виноделов.

Да, это не нищая семья рабочих. Конечно, снимки не сравнить с высокохудожественными фотографиями Дороти Лэнг, но Оливия уже успела проникнуться симпатией к этой состоятельной семье. Она не раз воображала себя родственницей Натали.